О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов

запутаться в оставшихся на краю косы бревнах, и крупная рыба, если она возьмется на блесну, не сможет запутать леску в заломе и не сможет уйти в ямы под корягами.

Правда, теперь прямо за его спиной был не пологий берег песчаной косы, а возвышался обрывистой стеной уступ нагроможденных почти вертикально камней-валунов. Неудобно для забрасывания блесны. Но зато тайменя, если он возьмется, можно было выводить теперь, отступая вдоль берега и постепенно отпуская рыбу на долгий плес. Такое место Димичел выбрал специально, ведь он знал, что борьба с увиденной им со скалы рыбой будет упорной. Если не сказать больше – она может быть жесткой.

С первого же заброса и проводки блесны по дуге – от отвесной скалы до начала плеса Димичел почувствовал рыбу. Она не схватила блесну, но то ли тронула ее плавником, то ли толкнула носом. Что было странно: обычно таймень брал приманку рывком, с первого раза.

Димичел забросил блесну и второй, и третий раз, и он все время чувствовал присутствие большой рыбы рядом. Блесна вдруг тормозилась, шла легкими рывками, как будто цеплялась за дно или за ветки коряг. Но такого не должно было быть, потому что яма у скалы была достаточно глубокой, и блесна, подтягиваемая катушкой, не могла в считаные секунды достичь дна. Можно было предположить только одно: таймень играл с блесной и почему-то не хватал приманку.

Димичел сделал правильный вывод: в борьбу с ним вступила умная и хитрая рыба. Димичел пошире расставил ноги, укрепившись в скользких камнях, он стоял в воде почти по колено, и то, что он увидел в следующее мгновение, поразило его: таймень стал медленно, боком, выходить из воды буквально в нескольких метрах от него, словно демонстрировал мощь и красоту своего тела.

Действительно, огромный таймень – около двух метров длиной. Брать такого на блесну ему еще не доводилось. Рыба словно показывала свои возможности. И она принимала его, человека, вызов.

13

Человек забрасывал блесну под самую скалу и начинал медленно вращать катушку. Блесна шла по дуге, и она неизбежно попадала в галстук двух проток, где кормилась речная молодь. На быстром течении блесна начинала трепетать и вибрировать, и человек ускорял вращение барабана катушки. Логика его действий была простой: ему казалось, что таймень стоит на самой глубине, но, заметив приманку, бросится вдогонку и схватит блесну именно на сбойке двух потоков, потому что он непременно примет блесну за хариуса.

На самом деле все было не так.

Тайм стоял на каменном пределе, борясь с течением, и он почти не двигался, шевеля хвостом и плавниками. Он широко открывал рот, и малек сам становился его добычей. Когда блесна-приманка приближалась к нему, он слегка сдвигался в сторону, и стальная пластинка, замаскированная под рыбку, мелькала у его глаз и рта, всего в нескольких сантиметрах. Прожилки крючков, прикрепленных к коварной рыбке, были почти незаметны в воде, но Тайм помнил боль впивающегося в плоть металла, и теперь ему нужно было хватать блесну как-то по-другому, чтобы обмануть рыбака. Он прихлопывал блесну плавником, касался ее боком, и человек на берегу начинал дергать удилищем спиннинга – он стремился поглубже засадить свои крючки в челюсти тайменя, то есть он подсекал рыбу, полагая, что монстр, показавший ему свою спину, наконец-то попался!

Тайм играл с блесной, он играл с человеком.

И человек вновь пошел на хитрость: основную блесну – она была то желтой, то серебристой – он заменил на приманку, замаскированную под мышь. Под мышь, которая переплывает все-таки не очень широкую в каньоне реку. Вот в чем заключалась хитрость человека.

Блесна-мышь не тонула в воде. Она двигалась по глади омута и плеса. Она двигалась достаточно медленно, так, чтобы Тайм мог разогнаться – и для начала оглушить гуттаперчевую мышку хвостом, и лишь затем схватить ее. Кроме длинного резинового хвостика, который оставлял за собой аккуратную дорожку на поверхности воды, и глаз-бусинок блесна-мышь была снабжена острыми крючками-тройниками – по бокам и под самым хвостиком, который так аппетитно разрезал темный пирог круглого омута. Коварство такой блесны Тайму было неведомо, он напал на мышь. Человек все равно умнее тайменя.

Тайм почувствовал, как забытая боль возвращается к нему. Одним из крючков блесна задела нижнюю челюсть рыбы и впилась мгновенно.

14

Знаменитая среди рыбаков-спортсменов блесна-мышь, не знавшая промахов, сработала. Сначала таймень напал на нее сверху – атака была классической: разогнавшись, он оглушил ее хвостом, и удар был таким сильным, что рябь покрыла гладь плеса, а эхо отразилось от скалы и спугнуло мелких птиц, гнездившихся в кустах тальника.

Димичел тут же ослабил леску. Он мог, конечно, подсечь рыбу, сделать так, чтобы крючок глубже вошел в гортань или в челюсть, но ведь рывок-то был средним, а таймень, показавший свое тело, был огромным. Значит, при подсечке крючок мог вырваться, то есть рыба могла сорваться под тяжестью собственного тела. И Димичел слегка отпустил леску и успокоил тайменя, вновь почувствовавшего свободу.

Американская леска-плетенка кольцами падала на воду, она была радужной, и скорее даже не леска, а тонкий шнур, а радужной она была потому, что разные участки лески, примерно метра по два, имели разные цвета – лиловый, оранжевый, голубой и зеленый. Сначала кольца медленно плыли по воде, потом они растянулись, и наконец шнур зазвенел – тонко и призывно: рыба сидела на крючке, и она продолжала свою борьбу с рыбаком.

Димичел несколько раз подряд поддернул леску, действуя одним лишь жалом спиннинга. Он почувствовал, что теперь таймень сидит достаточно крепко. По всей вероятности, при каждом подергивании спиннинга крючок все глубже входил в челюсть рыбы. Димичел понял направление хода рыбы, и оно его не обрадовало.

Димичел, расчетливо вставший по другую сторону залома, предполагал, что таймень пойдет вправо и будет сопротивляться на чистом поле плеса, где не было ни коряг, ни камней, ни каменных полок с острыми краями. Но он ошибся, или же таймень, схвативший мышь, оказался опытной и хитрой рыбой. Таймень не пошел к нижнему перекату, он растягивал леску совершенно в противоположенную сторону. Рыба направлялась к скальному прижиму, в тот самый прогал между заломом и каменной стеной, где прошлой ночью Димичел снимал Ивана с расчески.

После обвала залома просвет значительно расширился, но проблема оставалась, и она заключалась в том, что не унесенные течением коряги и бревна все еще громоздились по краю косы, и там, под корягами, находились ямы, куда таймень мог уйти, и там он мог затаиться.

Димичел быстро завращал ручкой катушки. Постепенно он перемещался в сторону переката, стараясь увести рыбу с опасного участка. Опасного – в смысле вывода рыбы-монстра на берег без